Россия, продолжительность — 124 мин.
жанр — очередная попытка переписать историю Великой Отечественной Войны
на этот раз — согласно современному православному канону

Здравствуйте, уважаемые кинозрители! Мы рады приветствовать Вас на ежегодном чемпионате среди российских кинематографистов по плевкам в прошлое собственной страны. Сегодняшние финалисты не нуждаются в представлениях: вот, под вашими трибунами идет к стартовой линии всенародно любимый Главный Дворянин российского кинематографа Никита Сергеевич М., на коротком поводке тянующий за собой сразу всех "Утомленных солнцем -2". Финальный отсчет, свисток судьи — и режиссерское видение полетело к искомой цели! Добрые и справедливые немцы, физиологические опорожнения на историю Великой Отечественной Войны, новый термин "карающее православие"- такой глубины режиссерского понимания, мы с Вами, дорогие кинозрители, не видели уже давно! Судьи в шоке — расстояние и глубина михалковского кинопослания достойны книги рекордов Гиннеса! Впрочем, как Вы сами видите, на второй дорожке сейчас разминается главный конкурент Никиты Сергеевича, его давний соратник и друг, Владимир Хотиненко, который пришел на соревнование не один, а привел с собой за руку собственного "Попа". Весь стадион замер в предвкушении, Мастер завершает последние приготовления перед плевком, выходит на финишную прямую и оценивает расстояние до цели мрачным взглядом настоящего Творца.Удастся ли Хотиненко повторить сенсационный результат Михалкова или даже его переплюнуть в буквальном значении этого слова? Ответ Вы узнаете всего через несколько минут, а пока — рекламная пауза!

Усвоив очевидную истину, о том что "умом Россию не понять", отечественный кинематограф решил переквалифицироваться из Монте Кристо в управдомы. Смолкли извечные игры со взрослыми, сопровождаемые умопомрачительным количеством восклицательных знаков "Наш мальчик из песка и глины уже умеет строить маленькую копию Эйфелевой башни!!!!!!!!!1111111", утих сокрушительный грохот недавних коммерческих провалов. Всемирный экономический кризис бесцеремонно прикрыл большинство финансовых кормушек и заставил кинематографистов искать счастья в освоении смежных профессий. Длинноногая девушка, соблазнительно улыбающаяся всем прохожим мужского пола или суровый юноша в богартовской высокой шляпе, с выставляющейся из-под пиджака рукоятью шестизарядника — по сути, две стороны одной и той же монеты, на которой по-прежнему отчеканен девиз "Любой каприз- за Ваши деньги". У настоящих художников, сила искренности теперича зависит от размеров оплаты: накинете стольник — пустим скупую мужскую слезу, по форме и составу, ничем не отличающуюся от настоящей. Если сойдемся лишь на полтиннике, то придется ограничиться лишь грустными глазами и лирическим пошмыгиванием ноздрями. А если согласитесь к финальному счету на оплату услуг дорисовать пару жирных нулей, то будут Вам и православные чудеса, и выглядывающие из-за каждой тучи крестные знамения, разбитые пред алтарем в кровь колени и потрескавшиеся лбы, всенародно любимые артисты, смотрящие из поповской рясы с чисто ленинским прищуром и по-ницшеански философствующие, рассудительные немцы. Иными словами, тогда у Вас получится фильм под названием "Поп".

История сего кинопроизведения весьма причудлива и противоречива. В 2005 году, с личного благословения Патриарха Алексия II, в недрах принадлежащей РПЦ кино и телекомпании "Православная Энциклопедия" началась работа над полнометражным фильмом

цитата

посвященном подвигу и трагической судьбе православного духовенства на оккупированной территории в годы Великой Отечественной войны под рабочим названием «Псковская миссия»

цитата

Фильм рассказывает об одной из малоизученных страниц истории Великой Отечественной войны — деятельности Псковской православной миссии.

В августе 1941, указом митрополита Виленского и Литовского, экзарха Латвии и Эстонии митрополита Сергия (Воскресенского), на оккупированных нацистами территориях, действительно была учреждена «Православная миссия в освобожденных областях России», управление которой располагалось в г. Пскове, отсюда и исторически сложившееся название — Псковская миссия. Но не дадим себя обмануть сухому языку исторической справки: хоть в т.н. "Указе об учреждении" и стояла роспись литовского митрополита, само решение о создании принималось в совсем другом месте и на совершенно ином уровне. О том, кем и с какими целями, на самом деле создавалось сие церковное образование, лучше всего писал сам митрополит Сергий, в 8 номере, основанного Миссией журнала "Православный христианин" за 1942 год:

цитата

Германия вправе рассчитывать на то, что верующий русский народ высоко оценит подвиги освободительной германской армии и во всем окажет ей лояльную, деятельную, жертвенную поддержку. В ответном слове высокопреосвященный экзарх, принимая церковные книги на сохранение и для употребления в храмах на русской земле, дал заверения в том, что чувство благодарности разделяют с ним все православные русские люди, как уже освобожденные от советского ига, так и все еще под ним томящиеся. Это чувство вновь побудит их молиться о поражении большевиков и честно, усердно, жертвенно помогать германцам»

Впрочем, одними лишь призывами к помощи нацистам, "благая весть" Псковской миссии не ограничивалась. Ее священники активно принимали пожертвования от германского командования, многие из них на совершенно добровольной основе сотрудничали с СД (желающие могут ознакомиться с текстами доносов, написанных пастырями на своих прихожан из любых открытых исторических источников). Пропагандистская деятельность "пастырей" была столь же утомительно-однообразной: от священной службы в честь годичного юбилея с начала

цитата

освободительной борьбы, которую ведет победоносная великогерманская армия с большевизмом во имя спасения человечества от сатанинской власти поработителей и насильников.

Но идут времена, и прежние злодеи меняются местами с бывшими героями. В воздухе запахло горько-сладким привкусом перемен, а уши до самых перепонок наполнились мягким звучанием этого приятного и вкусного слова "реабилитация". Кого? За что? — а столь ли это важно, когда увлеченный самим процессом народ уже хлебом не корми, дай только кого-нибудь "отреабилитровать"! Не прошло и 20 лет, как всеобщая реабилитационная благодать долетела и до самого "заступника святых деяний Адольфа Гитлера" отца Сергия и всей его дружной компашки. Сначала идейку о богоугодности Псковской миссии и "героизме" ее участников решили внедрять в подкорку коллективного бессознательного с помощью литературного глагола, и с этой целью поручили писателю Александру Сегеню разразиться очередным душещипательным романом на тему того, как же тяжела участь предателей в православных рясах — просто ужасъ! А для того, что бы эти идеи хорошенько утрамбовались внутри чугунных лбов и поскорее дали сочные побеги идеологической мысли, для полноты картины их решили увековечить на большом экране. Пригласили в темный уголок очередного народного режиссера (на этот раз — Хотиненко, очевидно, сам Михалков был сильно занят), пару любимых всей страной артистов, дрожащей рукой отслюнявили из большой газпромовской пачки несколько жирных купюр (их точное количество — есть тайна за семью печатями, о которой не любят говорить ни создатели картины, ни прочие в нее посвященные, о-о-от — скромняги!) и отправились снимать кино про тех, чьими героическими молитвами на территории СССР ковалась долгожданная победа над фашизмом.

Работенка и в самом деле предстояла очень пыльная: для того, что бы снять фильм о "героических" (увы, без кавычек) деяниях Псковской миссии, создателям картины — режиссеру Хотиненко и сценаристу Сегеню пришлось игнорировать любые письменные упоминания, открытые для всеобщего использования исторические справки, ловко уворачиваться от ответов на прямые вопросы, юлить и постоянно смотреть на своего зрителя чудесно-наивным взором. К примеру, авторы вообще стараются избегать ответа на казалось бы, вполне очевидный вопрос: "А зачем доброму дядюшке Адольфу вообще понадобилось возрождать православную миссию на оккупированных им территориях, какие цели он при этом преследовал?" Стараясь выстроить свой карточный домик, исходя из пожеланий заказчика, они размещают в его фундаменте такой заслуживающий всеобщего доверия источник, как воспоминания одного из бывших членов миссии, бежавшего с территории оккупации вместе с отступлением гитлеровских войск! Надо сказать, что автор сих мемуаров страдал от очень распространенного в своей среде заболевания: избирательности памяти, поэтому ни про молитвы во славу всемогущей германской армии, ни про доносы и добровольную помощь СД, в этой книге не содержится ни единого слова. Ту же чудесную амнезию подхватывают у своего героя и создатели картины, наивно и чуть подслеповато улыбаясь в глаза своему зрителю: "Не помним, так давно это было", продолжая краем глаза коситься на грозного заказчика в лице РПЦ. Вся простота и бесхитростность этих методов, наводят на мысль о том, что при соответствующем заказе, нашим заслуженным кинодеятелям можно было бы обелить даже самого Андрея Чикатило: достаточно всего лишь чудесно "позабыть" о некоторых не самых лицеприятных фактах из его биографии, во всем остальном обрисовав его как отзывчивого человека и прекрасного семьянина. Что, нет желающих?

Зато на елей для главного героя на поскупились. Поп Александр Ионин (Сергей Маковецкий) словно сошел в наш грешный мир с помазанной золотом православной иконы: всегда найдет доброе слово для ближнего, будь то даже красноармеец-атеист или сосед-иудей, не только не обидит и мухи, а наоборот -сразу заведет с ней очередной душеспасительный монолог. Создатели тонким слоем масла размазывают перед зрителем идейный посыл, мол не сам отец Александр виноват в том, что на его сельский двор пришла война, просто ему индифферентна любая идеология: и нацистов, и комиссаров, и из этих двух несомненных зол, его выбор был изначально отдан его ближнему, Человеку в самом философском значении этого слова, то есть — прихожанам собственного храма. Честно говоря, получается не очень. Все портят картины совместных трапез с гитлеровским офицером, помощи в колке дров на поповском дворе и задушевные беседы на темы высоких философских материй. Просто, в этом месте создатели картины вновь пытаются выдать черное за белое и натянуть зрителю на глаза широкую повязку: в отличии от Гражданской Войны, конфликт, начавшийся 22 июня 1941 года и перемоловший в себе жизни почти 27 миллионов наших соотечественников не являлся идеологическим. У любого человека, носил ли он армейские погоны, санитарную повязку или поповскую рясу был небольшой, но тяжелый выбор из всего двух пунктов, лишь один из которых являлся правильным. Создатели картины пытаются уверить зрителя, что отец Александр Ионин не понял всей категоричности этой дилеммы — в отличии, от многих сотен и тысяч священников, которые на территории оккупированных нацистами территорий приняли мученическую смерть вместе со всей своей паствой. Они выкручивают зрителю руку, подсовывая ему то эпизод, когда герой совсем не по-христански отказывается отпевать убитых партизанами полицаев, то — с крестом наперевес, устраивает истерику перед немецкими палачами, мешая им осуществить очередную партизанскую казнь. Но все это выходит как-то слишком неубедительно, напоминая рассчитанное лишь на очень доверчивую публику, балаганное представление. Ведь ни один из этих наигранных эпизодов не сможет сдвинуть с места застывшую стрелку морального барометра: как и любому человеку того времени, История предоставила отцу Александру Ионину право на собственный выбор, и он не смог справиться с этим испытанием.

Уже с первых кадров "Попа", не покидает ощущение, что над сим творением словно зависла тень другого, не менее прославленного кинодемиурга. Хотя любителям " полной михалковщины" советую дождаться премьеры третьей части "Утомленных солнцем", потому что ни голой задницы на бреющем полете, ни православной мины, разносящей в клочья баржу, нагруженную бюстиками ненавистного товарища Сталина, Вы здесь не увидите. Впрочем, отдельные элементы все же присутствуют : уже второй раз за этот год (а хронологически — даже первый), наши кинематографисты вновь пытаются втолковать отечественному же зрителю сомнительное объяснение нечеловеческой жестокости гитлеровцев по отношению к советским гражданам: оказывается, во всем виноват опять-таки, треклятый Сталин, вовремя не подписавший Женевскую конвенцию 1929 года, которую якобы гитлеровцы чтили почище "Майн кампфа"! Зато занесенный дорогим Никитой Сергеевичем "меч карающего православия" похоже обрел достойного оруженосца: как и в "Утомленных солнцем 2", в "Попе" принятие православной веры снова спасает человека от казалось бы неминуемой смерти: на этот раз — еврейскую девочку Хаву, которая таким образом избегает роковой участи собственной семьи. Нет, понятно, что напялив на себя мантии средневековых "Адвокатов Дьявола", господа Сегень и Хотиненко этим пытаются избавить своего героя от неминуемых обвинений в антисемитизме, но в итоге получается лишь очередной курьез.

Ощущения взрослого дяди, ненароком угодившего на "детский утренник" лишь усиливает непомерно напыщенная игра актеров, как молодых ("папина дочка" Лиза Арзамасова), так и не очень. Грустно наблюдать, как некогда действительно прекрасный российский актер Сергей Маковецкий, пройдя через шпицруттены отечественного коммерческого кинематографа, променял тонкую выразительность и глубокое погружение в образы на набор собственных персонажей-масок, которые он лишь меняет от случая к случаю: одна — для злодеев, другая — для героев, третья — для новогодних капустников, четвертая, пятая, шестая..... Герой "Попа" с вечно надутыми щеками, глаза, которого умеют выражать лишь добродушие и праведный гнев, мазан настолько жирными красками, которые больше подходят для священной иконы, чем для человека (тем более — такого). Те немногие моменты, в которых сценаристы заставляют Маковецкого выходить из образа "разговаривающего иконостаса" и явить зрителю настоящие эмоции, оказываются полностью погребены под весом актерского переигрывания: глицериновые слезы и истерически-юродивые интонации на экране смотрятся столь ненатурально, что внутренний Станславский тут же встает со своего зрительского места и покидает зал, вежливо закрыв за собой входную дверь.

Впрочем, Хотиненко можно похвалить лишь за то, что задействовав на съемочной площадке грозную тень своего давнего шефа и соратника, он в очередной раз отказался в нее полностью перевоплотиться. В отличии от Михалкова, уже давно сражающегося с собственными ветряными мельницами, Хотиненко на этом поле православной битвы с нелюдями был и остается всего-лишь наемником, из личной хитрости, всегда оставляющим свое личное отношение далеко за кадром. Наверное этим можно объяснить и саму смену названия картины, ведь Хотиненко как профессионалу, с самого начала было очевидно, что отдельного "Попа" Александра Ионина гораздо проще оправдать на экране, чем всю "Псковскую миссию" в полном составе. Однако, если вернуться с отдельных частностей на глобальный уровень картины, весь несомненный профессионализм самого Хотиненко, оператора Ильи Демина и композитора Алексея Рыбникова начинают отчетливо играть ПРОТИВ "Попа" как единого художественного произведения с очень сомнительным историческим и моральным посылом. Действительно великолепные размашистые крупные планы, величественная партитура и виртуозная постановка отдельных эпизодов, в данном случае не укрепляют художественно-смысловой ряд картины, а лишь усиливают его полное убожество, рождая в голове совсем ненужные ассоциации с представителями тех самых смежных профессий, которым уже давно наплевать, что и для кого делать, главное — что бы за это платили хорошие деньги. И вынесенный в заголовок данной статьи, знаменитый вопрос Остапа Бендера, заданный им отцу Федору Вострикову, уже в пору заменить другим, более уместным вопросом: " С кем Вы — мастера культуры?", которым уже более 80 лет назад задавался великий пролетарский писатель, Максим Горький. Только, кто ж из этих мастеров, в нынешнее время, согласиться честно на него ответить?

* При написании данной рецензии был использован исторический материал из статьи Александра Ракова "Псковская миссия невыполнима".

2010 год, Россия- Германия-Франция, жанр — "летит ворона в каске..." runtime — 180 мин.
слоган: "Великое кино о великой войне"

"Мое имя Никита, Никита-бесогон! И я слышу, как здесь копыта стучат!!!"
(из речи Н.С. Михалкова на очередном съезде Союза Кинематографистов)

В каждом настоящем празднике, каждой заветной дате, каждом юбилее, обязательно должен быть сокрыт дух настоящего волшебства. Помните старинную сказку о Золушке, вышедшую из-под пера французского писателя Шарля Перо? Тот самый дух праздника в ней олицетворяла добрая фея, превратившая крысу — в кучера, тыкву — в карету, а маленькую неказистую домработницу — в прекрасную сказочную принцессу. Но часики неумолимо тикали, и с их 12 ударом и с машинальным переворачиванием очередной страницы календаря, тыква вновь возвращалась в огород, крыса — к своему кусочку с ядом, а несостоявшаяся мисс "Что-то-Там" — к грязным полам и корзине с нестиранным белья. Жестко, но справедливо. А как же иначе можно поддерживать дух настоящего праздничного настроения, дарящего по кусочку, крохотной капельке счастья, но зато стабильно и каждый год?

Этот метод, практикуемый Доброй Феей давно выучен на зубок и внедрен для использования в широкие ряды российских госчиновников, дабы они щедро поливали праздничным настроением наш капризный и не понимающий собственного счастья народ. И пусть у нашей российской Феи в руках нет, утащенной из сказки волшебной палочки, зато за его плечами стоят голоса миллионов избирателей, а это согласитесь: тоже, чего-нибудь да стоит! Настает волшебный день — и люди, про которых еще вчера вспоминали только в редких статистических сводках, вдруг обретают собственную сказку. Они — в самом центре внимания! Вокруг них организуют праздничные шествия и пляшут популярные эстрадные звезды. На их плечах героически плачут навзрыд, у ног — бьются буйными головами в знак искупления Неоплатного Долга, смиренно прикасаются к заношенным мундирам и потертым орденам, не забывая при этом поминать, что это и есть вечные ценности. Здесь главное — успеть, ведь на все про все, как и в древней сказке им отведено ровно 24 часа. Ровно с последним ударом Курантов и неизменным праздничным салютом, их медали вновь превратятся в заурядную музейную редкость, а сами они — с трудом передвигаясь и вспоминая навсегда ушедших друзей, вновь вернуться туда, откуда пришли — в серые стены неказистых квартир и мелкие строчки сухих статистических отчетов. Кстати, с праздничком Вас, дорогие ветераны!

Что же подарить тебе, о великий Воин-Освободитель в честь 65 летия твоего подвига? Машину, дачу, квартиру? Тьфу ты, как можно в этот светлый момент думать о столь пошлом и меркантильном? Нет,подарок должен соответствовать величию момента: прославить, возвеличить, обессмертить..... И выполнить столь важную задачу может лишь что-то по-настоящему разумное, доброе.... Великое! Знай и помни, что для увековечивания твоего Великого Подвига, нам ничего не жалко: ни Великих денег, ни талантов тех же пропорций. И вот уже Сам Великий Бесогон, он же- Мохнатый Шмель, он же — Александр III, он же — Никита Цирюльник сходит со своего союзного престола, распихивает богатырскими локтями всех окрестных Спилберхов и Кэмеронов, если кому и дано увековечить твою стать в бронзе — то лишь ему одному! В конце концов, он 8 лет рыскал по архивам в поисках все новых и новых доказательств твоего величия, обмакнул в него десятки всенародно любимых актерских имен (включая и себя любимого), истратил на него километры целлулоида и миллионы государственных денег. Разве может он приготовить тебе плохой подарок? А даже если и сможет, ты же сам знаешь, что даренному коню......

Не бойся и вдохни поглубже ту самую заповедную Истину, которую ты так тщетно искал все эти долгие 65 лет, сделай большой глоток, наполни легкие ей самой — сермяжной, неисповедимой, что жирными потоками сочится с экрана во время демонстрации Самого Правдивого Военного Фильма. Смотри внимательнее и не пропусти сцену массовой эвакуации из окупированных немцами районов в июне 1941 года, выполненную в стилистике незабвенных лермонтовских строчек "Смешались в кучу кони, люди", военные и гражданские. Неужели, не признаешь себя среди этого вусмерть напуганного, не разбирающего дороги человеческого стада в погонах, что бежит в противоположную сторону от своей военной части, распихивая в разные стороны женщин с детьми и скидывая с моста в воду вышестоящих офицеров? Или в числе кремлевских курсантов, которыми в то же время решили доукомплектовать совершенно безоружный штрафбат- не разбираешь собственную тщедушную фигурку в толпе дико орущих, напуганных юнцов, уровень боевой подготовки которых настолько велик, что они бросаются закалывать штыками бронированные немецкие танки? Лежа в окопе под сплошным минометным обстрелом, бегая в атаку, навстречу раскаленному от огня немецкому пулемету — о чем ты думал, о чем мечталось тебе в редких затишьях, пока в жерло пушки отправлялся свежий снаряд? О близких, о доме, о том, как через мгновение рвануться вперед и побороть свой страх? Нет, исключительно об обнаженной женской груди. И пожалуйста, не спорь — Никите Сергеевичу виднее. В конце концов, он посещал архивы, читал сверхсекретные документы, в которых писалось и о штрафбатах в 1941 году, и о поганых СМЕРШевцах, и о твоих личных мечтах, желаниях, а еще — о порядочных немецких летчиках, которым даже дым крематориев и массовые расстрелы мирного населения, не позволил забыть о существовании Женевской конвенции...... Что с тобой? Тебе плохо? Кто-нибудь принесите воды, врача врача.......

Сразу оговорюсь: мне очень жаль ветеранов, которые смогут до конца осилить то, что про их юность, скорбь и личную незатухающую боль наснимал господин Михалков. Здесь главное — спрятать слезу за ресницей, а личную обиду — покрепче сжать в кулак, ибо итог этого действа был дюже предсказуем. Ни для кого не секрет, что попробовав на вкус запретный мед успеха у западной аудитории, дорогой наш Никита Сергеевича из действительно неплохого профессионального режиссера превратился в эдакого провинциального Онегина, мечтающего о сладких заокеанских плюшках и демонстративно воротившего нос от местной кухни "патаму что диревня". Но западный кинорынок — что твое Посейдноново Царство: вода, в которую очень сложно войти дважды. Вот и мучился наш разлюбезный герой, от натуги и усердия угрожая разбить себе лоб: то эпопею про "Загадочную русскую душу" снимет (причем, на английском языке), то — римейк культовой американской картины сбацает. Однако, каменное растение все не появлялось, и отчаявшись Михалков решился на самый рискованный из своих "камбэков"- сиквел того самого фильма, что принес ему вожделенный "Оскар" и ту самую всемирную известность. А то, что финал первой картины был выдержан в абсолютно шекспировском духе (вообщем, все умерли), его ничуть не остановило. Из сценария оригинального фильма безжалостно вырывается последняя страница — и вот уже Гамлет на сцене пляшет вприсядку с чудесно спасшимся Лаэртом — под востороженные возгласы прощенного Клавдия и счастливой Гертруды. Одним словом — танцуют все, главное, что бы Большой Голливудский Брат так же подхватил эти незамысловатые па.

Хотя насчет забугорного продолжения кордабалета возникают серьезные сомнения, главный российский шеф-повар сделал все, что бы его фирменный торт с клюквой пришелся по душе его заграничным коллегам. Согласно типичным представлениям об описываемой эпохе, вся страна простирается на экране гигантским концентрационным лагерем, в котором все население делится исключительно на стукачей, их жертв и на омерзительно хихикающих Иосифа Сталина и Лаврентия Берию. В самом же фильме, все персонажи делятся на массовку и православных. Первые разбегаются от немецких бомбардировок, прячутся в окопе от танков, прыгают за борт при потоплении санитарного парома — но все тщетно: точными хирургическими ударами, стальными гусеницами и подводными минами, божественная длань кинорежиссера Михалкова все равно отыщет их в любом углу съемочной площадки и непременно демонстративно разорвет на части. Кровь будет брызгать ручьями, а плоть -наматываться на гусеницы увесистыми кусками, трепетно ожидая пока кинорежиссер Михалков наконец свершит свое мрачное мщение над неверными, размазывая их по грешному ландшафту такими изуверскими способами, каким бы позавидовали даже Содом и Гоморра вместе со всеми своими горожанами. Не случайно, через редкие псевдослучайные фразы и постоянные церковные знамения, пунктиром проходит лишь одна мысль: "Война — это наказание, ниспосланное с небес безбожникам", поданная Михалковым с деликатностью, достойной разве что инквизиционных приговоров Фомы Торквемады.

Похоже, что в "Утомленных солнцем 2", Михалков окончательно сросся с собственной миссией Бесогона, изгоняя демонов и ведьм из всего, что попадется под руку: подлинной трагедии, былинных исторических фактов, прожитых человеческих жизней...... Однако, зачастую этот практикующийся экзорсизм начинает принимать совсем крайние и болезненные формы, сверкая на экране то переливающейся на солнце металлической перчаткой Котова, выполненной явно на зависть Фредди Крюгеру, то — высунутой напоказ из немецкого самолета обнаженной и испоражняющейся, извините задницей. Да, кинорежиссер Михалков собирался опустить военную историю с высот поэтического Олимпа и чуть ли не эзопового языка — до суровой жизненной правды, имеющей нечеловечское, звериное лицо. Однако, на деле он не только сознательно опустил эту планку значительно ниже допустимой ватерлинии, но и со смаком обмакнул зрителя в ее обглоданные останки. Ориентируясь на ответ турецким султанам в лицах Стивена Спилберга и извечного конкурента Тарантино, который в далеком 1994 году умыкнул у него из-под носа вожделенную "Золотую Пальму", Михалков нарушает и их заповедные условности. Дело в том, что демонстрируя разлетающиеся в разные стороны головы, руки и ноги, Спилберг в "Райане" ни разу не позволил себе над этим иронизировать, не подвергая сомнению ни чужую честь, совесть, ни право на отвагу с Настоящим Подвигом. В отличие от того же Тарантино, для которого запретных тем не существует: может и Гитлера поджарить, и с пленных немцев скальпы снимать, но при этом оставаясь только в пределах заповедного кинематографического пространства: иронизируя над фильмами, целыми жанрами, но никак не над живыми людьми. Кинорежиссер Михалков же лишает своих персонажей массовки (язык не поднимается назвать их героями) права, как на первое, так и второе.

Возводя хаотичность войны в ранг Полного Абсолюта, кинорежиссер Михалков выбивает из сценарной составляющей, сдерживающие ее подпорки, после чего вся картина рассыпается на глазах, подобно огромной Потемкинской деревне. Здесь правит бал не логика и даже не здравый смысл, а художественный принцип русской народной сказки "По щучьему велению, по моему хотению", в котором все события и персонажи демонстративно застыли перед самим Создателем в глубочайшем пардоне. А если учесть общую кровавую направленность действия, то кордебалет выливается в натуральную "Пляску святого Витта", с участием парусных танков, застрявших в люке авиабомб и одной, почти говорящей и очень православной подводной мины. Однако, войдя в раж, увлекшись всеми этими бесконечными наведением божьих кар и чудотворных спасений вперемешку с чистой физиологией, кинорежиссер Бесогон забыл об одной крошечной детали, а именно : кому все "Предстояние" может показаться хоть мало мальски интересным. Старикам — ветеранам? Ни в коем случае, поберегите их душевное и психическое здоровье! Молодежи? Ее скорее всего оттолкнет кривизна местных компьютерных эффектов, незрелищность битв и малое количество женских грудей и голых задниц. Вот и получается, что михалковская нетленка уже изначально лишена кассового потенциала в своих родных пенатах, остается лишь считать дни до выхода в американский прокат. Может быть, учитывая их страсть к образам Сталина, лично стачивающего своим жертвам зубы окровавленным напильником, там фильм Михалкова наконец-то примут за своего? В любом случае, Великий слоган фильма обернулся величайшей ложью: хотели снять Великое Кино о Великой Войне, а на деле получили заурядный фарс.

Уже утром 10 мая, нашим прославленным старикам-ветеранам можно вешать мундиры в пыльные шкафы и запирать по сундукам заслуженные боевые награды — больше в этом году, они им не понадобятся. Однако, в юбилей 65 летия могут происходить не самые приятные рецидивы: уже в сентябре этого года зрителя ожидает финальная третья часть михалковского эпоса, под названием "Цитадель". Подарок к юбилею, как и было обещано получился самым размашистым и самым затратным: сотни ведущих российских актеров, тысячи статистов и каскадеров, массовые сцены, снятые при непосредственном участии Министерства Обороны РФ и затраченные на производство, рекордные для нашего кино 55 миллионов долларов. Вы никогда не задумывались, сколько простых подарков можно накупить на эти деньги или просто раздать тем, для кого этот праздник — отнюдь не пустой звук, и кто и по сей день отчаянно нуждается в посторонней помощи? А может быть, самым лучшим подарком для ветеранов было бы осознание того, что о них не вспоминают раз в год, как о части большого Государственного Ритуала, а просто не забывают об их существовании и в остальные 364 дня, не отмеченных на календаре большими и красивыми юбилейными датами? Но увы, такое случается только в сказках.

Отзыв на фильм А. Кравчука "Адмиралъ".

Если имя тебе Клио, то характер твой — постоянная коварная изменчивость, то возносящая своих персонажей до самых звезд, то -макающая их же в сладостную кромешную грязь. Твой меч и твой удел — маятник, с каждым качанием которого рождаются новые герои, прежние становятся злодеями, а черное и белое постоянно меняются местами. Впрочем, ни в одной стране мира не пользуются дарами Клио с таким подлинным или мнимым наслаждением, чем в России. Срывать со стен и топтать ногами бывшие когда-то светочью нации государственные знамена, портреты вождей и самих исторических деятелей, у нас все больше и больше входит в привычку, а страсть при срывании и уничтожении всего старого дает новый азарт, приводящий к экстазу. Но как же быть с благородными героями, мудрыми руководителями и седыми пророками, без которых не может прожить ни одно Отечество? И запускается вновь колесо новой культурно-исторической рулетки, за метаниями шарика которой ныне с тревогой наблюдают не тысячи, а миллионы человек. Ставить на красное в этом сезоне — верный способ прогореть, а черный цвет излишне мрачнит. Кто на белое, господа?

Все новое — есть хорошо забытое старое. Чудо-юдо-кинопроект за авторством пиар-кудесников, и совсем немножечко — режиссеров, сценаристов и актеров, кроме того носящий на себе несмываемую печать производства Первого Канала заходил в наши воды с величественностью Титаника. Господа-продюсеры и маркетологи в очередной раз решили сыграть на проверенном поле, расставив на одной доске историю страсти на фоне Гражданской войны, примчавшуюся прямиком из "Унесенных ветром", сочетая фрагментарное описание Катастрофы Российской Империи с обновленным политпросветом для неоперившейся еще в этих вопросах молодежи. Красные -грязное отребье, прикрывающее свои обноски и необразованность огромными чекистскими маузерами , белые — как на подбор, хрустящая кость нации, свет российского общества, само воплощение ума, благородства, воспитанности и такта, готовности к самым смелым ратным подвигам. И смотри не перепутай, Кутузов!

Однако, смена масти — это только обман зрения, ловкая оптическая иллюзия. Просто в старый рецепт, коему уже скоро исполнится 80 лет добавили шепотку американской блокбастерности и совсем чуток зрелищности, а в остальном — классический панегирик советских времен, киноэкранизация красноармейского иконостаса Котовского/Фрунзе/Дзержинского/Свердлова, только с вывернутыми наизнанку погонами и сильным упором на то, "как упоительны в России вечера". Вся дореволюционная жизнь господ-офицеров показана как череда сплошных праздников, снятых в жизнерадостно-улыбающейся манере рекламы очередного сладчайшего йогурта. Зал сверкает от белоснежных улыбок и пышет необыкновенным благородством, каждый квадратный сантиметр здешней площади до отказа набит признаниями в любви — если не к женщине с самыми платоническими чувствами, то не менее благородными и пылкими чувствами к Родине. В этих белых мундирах и кружевных платьях, обитатели дворцов и обладатели громких титулов скорее напоминают не реальных людей, а свиту архангела Гавриила, стыдливо прячущую за кадром верхние уголки собственных крыльев.

Где-то посередине, строго между ослепляющими своим небесным светом изображением попоек "вашвысокоблагородий" и появлением на скромной лавочке в парке самого Последнего Самодержца (эх, упустили знаменательную деталь — Николаю стоило в этот момент кормить хлебными крошками голубей — ведь, Ленин так делал на знаменитой картине!) с мудрым взглядом и пальцами, складывающими привычным крестным знамением, до зрителя наконец доходит, что он мягео говоря ошибся жанром. Хотел серьезную историческую картину, биографию адмирала, флотоводца и ученого, на худой конец — был готов принять заурядную слезовыжималку на фоне драматических пейзажей российской истории, а в итоге заглянул на форменную сказку, в которой расчудесные православные герои противостоят неумытыму "Идолищу поганому"!

Только Вот с религиозностью переборщили: крестятся много, со вкусом, к месту, но больше — просто так. На фоне бесконечного вздирания трехперстия к чугунным лбам над православными мундирами, любое офицерское сборище перерастает в малое заседание Церкви Евангелистов, не хватает только хороводов на фоне гигантского распятия. Как и подобает настоящему фэнтези, Вера в "Адмирале" творит настоящие чудеса. Например, в начальном эпизоде картины, попав на корабле в пределы морского минного поля, капитан Первого Ранга Колчак созывает на палубу всю команду и начинает с выражением читать православные молитвы, отводя от собственного корабля мины как бесовскую напасть. А вот, следующий за ними немецкий эсминец подрывается на них, стоит ему только достичь первых пределов того же поля — видать, у немецкой команды просто не оказалось при себе гримуара, прокачанного до нужного уровня.

Однако, следуя в плане мозгопромывательной агитки по затоптанным еще в советские годы тропам из серии "когда был Ленин маленький", режиссер панегерика по славу православнейшему из адмиралов господин Кравчук совершенно неожиданно решает полемизировать с ними во всем остальном. Многие сцены его фильма ..... являются "кривым зеркалом" по отношению к признанной классике времен советского агитпрома. Сцена расстрела матросами офицеров, один в один повторяет аналогичный эпизод из классического советского фильма на тему революции "Мы из Кронштадта", только с малю-ю-ю-сенькой поправочкой: там расстреливали как раз матросов, причем что характерно — те самые офицеры. Эпизод же с каппелевской атакой на красные ряды, и вовсе является прямой отсылкой к знаменитой сцене психической атаки из "Чапаева" братьев Васильевых. Однако, господин Кравчук придумал новое объяснение сему тактическому маневру, который по мысли его создателя должен был вселять ужас в сердца противника (не даром, на своих знаменах каппелевцы рисовали пиратского Веселого Роджера) — оказывается, просто у милейших православных людей в тот момент закончились патроны, вот и ломанулись они на красные пулеметы с голыми штыками, да военно-полевым оркестром, сжимающим в побелевших пальцах свои боевые музыкальные инструменты. У самого Каппеля, судя по всему прокачаны навыки убеждения и лидерства, ибо всем войскам доступны расовые бонусы +100 к атаке в ближнем бою и +1000 к мотивации. За внедрение последней отвечали поднимавшие войска сам Каппель и истово крестящаяся за Русь православную монахиня, причем первый — чистый Уильям Уоллас с православной шашкой, вторая — прям российская Жанна Д.арк, павшая смертью храбрых под проклятыми комиссарскими пулями. Хотелось увидеть, что с подобным задором в глазах, Кравчук сотворил бы со сценой смерти легендарного комдива Василия Ивановича. Согласно последним идеологическим установкам про белых великомучеников, переплывая Урал, Чапаев вероятно сознательно прыгал под огонь каппелевских пулеметов — то ли от привычки, то ли от желания покончить с собой (очевидно, осознав всю ущербность от пребывания на стороне людей, не угодных ни Богу, ни церкви). Господа пиарщики, возьмите на заметочку! Даешь в ближайшем будущем анти-римейк приключений Василия Ивановича с проведением сатанинских ритуалов и пожиранием православных младенцев, в котором красные командиры бы лично отчитывались перед Асмодеем Ильичем во всех совершенных преступлениях. Слабо?

Однако, все бы эти чудеса можно было пережить, пропустить, если бы герои фильма хоть немного напоминали живых людей. Увы, с этим совсем плохо, ибо все исторические персонажи напоминают лишь шевелящий бровями, суровейший иконостас. Правда, в лучших традициях, опять-таки советского агитпрома, биографию исторических персонажей подравняли огромными ножницами, старательно выметая под ковер все, что могло бы омрачить их праведный взор. К примеру, как и подобает настоящему великомученику, погибшему за веру, смерть господина адмирала освещена блеском христианской символики, когда тело расстрелянного Колчака торжественно сбрасывают под лед прямиком через купель для православного крещения, вырубленную в форме огромного креста. Все бы ничего, да сам ритуал подобного погребения был впервые выдуман и применен ...... именно в войсках преподобного адмирала, и упокоив его подобным образом, комиссары просто мстили за сотни и тысячи красноармейцев и просто подозреваемых в сотрудничестве крестьян, нашедших свою смерть в многочисленных прорубях, вырубленных исконно православными белогвардейцами. Так же ни слова — о следовавшем по пятам за адмиралом поезде с реквизированным царским золотом или о переговорах со странами Антанты, на которых от его имени взамен за военную помощь, иностранцам фактически продавались нефтеносные районы и целые области. Оно и понятно: от подобных штрихов, лицо праведного иконостаса мигом начнет расплываться в злорадной циничной ухмылке, лучше уж сделать вид, что их и вовсе не было, а то так можно и всех святых распугать!

Однако, этот по-школярски хитрый подход : "Тут не вижу, здесь не слышу", оказывает создателям фильма очень дурную услугу. В результате, предания благородного облика слишком уж бурной личной и профессиональной жизни адмирала, реальная фигура флотоводца, ученого, сложного и во многом спорного человека, полностью растворяется внутри современных представлений о житие святых. В трактовке господина Кравчука и исполнении господина Хабенского, адмирал Александр Васильевич Колчак похож на кого угодно — на заштатного интеллигента-хлюпика, на кисейную барышню в офицерском мундире, но только не на самого себя: человека решительного, жесткого, волевого, власто и честолюбивого. Хабенский весь фильм пребывает в полной прострации, передвигаясь по экрану и разговаривая с собеседниками, с грацией и мимикой нечаянно разбуженного каменного голема. Выражений лица всего 2 : сумрачное, будто адмирала с утра мучает изжога, очевидно символизирует неустанное беспокойство о дальнейшей судьбе России, второе изображает во взгляде нежную преданность и вообще более напоминает молчаливую кротость немецкой овчарки, с обожанием взирающей на своего хозяина, так у каменного голема активизируется режим любовного томления. Само томление изображается в традициях первого свидания на школьном дворе, причем верхом эротизма в здешних пуританских пеннатах считается держание за руку, а самый невинный взгляд уже приравнивается к измене. Впрочем, и это объяснимо — истинные святые должны быть чисты не только мыслями, но и телом. Вот и мучается бедняга Кравчук, не зная куда бы еще засунуть по ходу сюжета законную супругу и ребенка адмирала — с одной стороны, и не менее законного супруга у объекта его страсти — с другой. После долгих раздумий, последнего решили заставить примкнуть к поганому Идолищу, что по мысли наших новых иконописцев от киноиндустрии автоматически освобождает возлюбленную от всех брачных уз. Эх, видел бы эти метания сам исторический адмирал, одновременно и у всех на виду, крутивший вполне себе земную и плотскую любовь и с женой, и с любовницей — вот уж удивился бы фантазии сценаристов! Впрочем, полагаю, что еще более реального Колчака расстроил его экранный образ: вялый, нерешительный, весь фильм что-то лепечущий исключительно себе под нос — пожалуй настолько, что и проткнул бы кого-нибудь из создателей нетленки собственным табельным кортиком. Какой бы противоречивой фигурой не был реальный Александр Васильевич, но подобного аляповатого отображения на экране собственной биографии, он разумеется не заслужил.

С актерами все тоже, более или менее ясно. Как уже говорилось выше, Хабенский играет скорее не реального человека, а вариант его разговаривающей иконы — абсолютно бесстрастной, но просветляющей. Не даром, стоит показаться адмиралу в своих войсках, как все: от рядовых и офицеров, тотчас падают ниц пред его передвигающимися мощами. В противовес советским идеологическим иконам Чапаева/Ленина/Фрунзе, которые отличались благодушным характером и повышенной разговорчивостью, маркетологи и пиарщики, и совсем немного — режиссеры, сценаристы и актеры, восприняли само это понятие слишком уж буквально. Единственная попытка как-то оживить это царство молчаливых и суровых праведников фигурой почти панибратского Каппеля быстро укатилась в полную безруковщину. Даже в папахе и с шашкой, призывая своих солдат сражаться за Родину, он остается все тем же Сашей Белым, только в папахе. И с шашкой.

Про актерские способности госпожи Боярской и говорить то совсем не хочется. За ее появлениями на экране, так и слышится закадровый звучный рык режиссера: "Лиза, не мудри! Смотри на Константина, как он смотрит — так и ты гляди! Как он играет — так и делай!" В результате, получилось идеальное экранное воплощение идеальной пары, которое в практической жизни можно встретить лишь в парном кукольном наборе. Полное Зазеркалье с отражением фарфоровых улыбок, пластмассовых подрагиваний ресницами, цена на бирке — 350 рублей за пару. Однако, что-то мне подсказывает, что гонорар госпожи Боярской обошелся создателям значительно дороже.

Хотели как лучше, а получили..... А что собственно хотели? Российский "Титаник", движимый вперед мощными идеологическими паровыми двигателями, мелодраму и политпросвет в одном флаконе и по цене одного билета в кино. А что собственно получили? Некое отдаленное подобие ржавой баржи, дно которой сплошь усеяно пробоинами, не доплывшей и до первого айсберга. И дело даже не в попытках, в очередной раз переписать нашу горемычную отечественную историю, а скорее в том, что методы, которые при этом используются — есть старые, проверенные, не вызывающие никаких иных эмоций кроме задорного смеха. И дело даже не в очередных попытках выстроить банальнейшую любовную геометрическую фигуру на фоне реальных исторических событий, заимствующую идеи и ходы откуда это только возможно, а в том, что и фигуры самой собственно не получилось — ведь в ней отсутствуют, как живые люди, так и какие-либо чувства, а наблюдать синхронное покачивание головами двух фарфоровых китайских болванчиков — занятие по сути, бесполезное и пустое.... Как итог — ни истории, ни любви, общее значение фильма и в плане продукта популярного агитпрома, и в плане любовной лирики отчаянно стремится к абсолютному нулю.

Может, все дело в изначальной абсурдности поставленных целей? Ведь нельзя же одновременно вгонять зрителю в голову идеологические клинья, при этом пытаясь одновременно сжать его сердце, такого ни один организм не выдержит. А кроме этого — нельзя смешать вместе изначально несмешиваемое — американскую лав-стори на фоне гигантского блокбастера и типично советскую мозгопромывательную агитацию — такие противоречия внутри двухчасового фильма смогут расколоть на части и пустить под воду и посудину, гораздо прочнее и габаритнее кравчуковского "Адмирала". По сути, сам режиссер сознательно или неосознанно, повторяет экранную судьбу собственного героя, погружаясь на самое дно под весом своих огромных нереализовавшихся амбиций. Ведь — все оставшиеся шлюпки уже отчалили от борта, адмиралъ, Ваше время подошло к концу!

Находясь под сильным впечатлением от "Хранителей", я принял героическое решение предельно разгрузить мозг и посмотреть нечто, откровенно развлекательное, не претендующее на прорыв в кинематографе. В стопке непросмотренных дисков, на самом дне попался, то ли подаренный, то ли случайно забытый кем-то из знакомых ДВД с фильмом "Господа офицеры: спасти императора". Иногда российское кино, не взирая на его жанр, может прекрасно сгодиться в качестве комедии, высмеивающей степень умелости самого режиссера и всей съемочной группы. Фильм превзошел все мои ожидания, почти два часа я просто рыдал от смеха, после чего диск с этим достойным кинопроизведением, тут же отправился в бдижайшее мусорное ведро. Тем не менее, считаю нужным поделиться своими впечатлениями от просмотра. Итак....

В этом жестоком мире, как не крути ничто не ново. Все, что ты придумываешь в поте лица и непрерывных творческих муках, скорее всего уже, кто-то, когда-то придумал до тебя, а ты неосознанно его перепеваешь. Борхес вон вообще сводил всю мировую литературу до трех вечных сюжетов. Зачем гробить свою жизнь на изобретение нового, когда можно не мудрствовать, а просто подсунуть зрителю винегрет из хорошо забытого старого? Кушать подано, давитесь — не жалко!

Очевидно, чем-то подобным руководствовался Фомин и его соратники, когда решили выкатить на свет Божий героическую историю отряда из семи добровольцев, решивших спасти дворянина Романова из цепких лап большевиков в 1918 году. Для справки: само второе название неверно, так как, добровольно отрекнувшись от престола, Николай превратился просто в дворянина Романова, а его семья, соответственно из императорской стала обыкновенной дворянской. В результате, фильму, получившемуся от союза старого советского кино о гражданской войне и современной российской идеологической парадигмы, так и подмывает присвоить первенство в открытии нового, невиданного ранее жанра "фильм-шапито", "вестерн-буффонада", "патриотический капустник".

В фильме, как и в головах его авторов царит жуткая неразбериха. По всем раутам и правилам, его герои решительно смахивают на лихих гусар из кинофильмов, опять же советского времени — "Эскадрон гусар летучих" Ростоцкого или хрестоматийной "Гусарской баллады" Рязанова — вплоть до того, что герой Башарова со своей гитарой и страстью к дуэлям, как будто, только что сбежал с любительского конкурса двойников поручика Ржевского.

Господа офицеры могут палить из винтовок, не пригибаясь по врагу, который тупо по-орочьи собирается на другом берегу реки — очевидно, с единственной целью, тут же быть складированным в аккуратную кучу трупов. И вообще, практически любая встреча с красногвардейцами заканчивается для Господ офицеров такой же горой трупов, ибо под белыми мундирами, православной душой, платонической любовью к монархии и самому монарху, ленивым перебиранием струн под русские романсы живут такие сверхлюди, с которых хоть сейчас рисуй комикс. Почему, такие ядреные хлопцы с неизменными двумя наганами и ацким пулеметом, в итоге не вынесли все боевые части Красной армии, а в финале не прикончили самого Ильича за царя-батюшку — непонятно. Налицо очевидная сценарная недоработка.

Сцены смертей обставлены очень водевильно, почти как в песне Дунаевского из "Трех мушкетеров" : "Я задержу их, ничего..." да и вообще весь фильм пестрит просто неприличным количеством цитат из советской киноклассики. Персонаж Стычкина — это смесь есаула Брылова из михалковского "Своего среди чужих", батьки Ангела из "Адьютанта его превосходительства" и анархиста из "Достояния республики". Сцена с поездом — опять-таки, "Чужой среди своих", а может еще и "Шестой" Хотиненко. Все прочее — старая добрая кинотрилогия Кеосаяна про "Неуловимых мстителей". Помнится, в "Короне Российской империи" белых эмигрантов изображали в виде вечно пьяных скотов, бьющих друг друга по голове бутылками, и кстати в этот момент они тоже мечтали о возрождении монархии. Олегу Фомину в юношестве, очевидно этот фильм совсем не нравился, потому все, что он сделал, когда подрос и был допущен в режиссерское кресло — вывернул все наизнанку.

Главный Красный с первых кадров напоминает помесь графа Дракулы с роботом Вертером — ходит, как и подобает типичному автомату, изрекает односложные фразы ( смысл которых обычно вертится вокруг единственного слова: "Расстрелять") и бросает в камеру такие взгляды, от которых бы забился под кровать сам профессор Ван Хельсинг. Остальные красные как и подобает новому российскому кинематографу изображены в виде облезлых тупых орков, которые ни на что не годятся, кроме того как давить массой и некрасиво умирать под пулями Господ офицеров. Даже возможность красиво умирать в фильме Фомина осталась исключительно, прерогативой "белой кости".

Историческую недостоверность этого зрелища я даже пинать не хочу, ибо с этим отлично справиться любой пятиклассник, не прогуливающий уроков истории. Фильм снимали впопыхах, и это заметно почти в каждом кадре. Но вот современные линии электропередач, вдоль железной дороги в глухомани и в 1918 году смотрелись очень стильно. Неужели, их трудно было заретушировать? Впрочем, это очередной вопрос в пустоту.

Подводя итог, я не знаю какую оценку ставить этому фильму. Как идейное полотно с постоянным пафосом о спасении монархии, он недостоин даже критики. Как вестерн он снят слишком неумело — перестрелки топорные, да вдобавок сняты с идиотских ракурсов. Игра актеров скверная — складывается впечатление, что актеры торопились поскорее выговорить текст и разбежаться по домам. В итоге, получилось малобюджетное, снятое откровенно наспех кино, которое может сгодиться, лишь в качестве замены похода с ребенком в цирк.

А вот старую советскую киноклассику откровенно жаль. Подобного криворукого пересмотра она совершенно не заслуживает.